Последний бросок. 80 лет со дня рождения Виктора Блинова
Сибирскому самородку самой судьбой был уготован, прямо сказать, невеликий выбор – сгореть тихо или сверкнуть, сгорая. Третий путь, судя по всему, ему даже не приоткрылся – во всяком случае ничто не указывало на то, что он может его найти.
Печальный финал лег тенью на блестящую, но такую короткую карьеру одного из самых талантливых защитников не только отечественного, но и мирового хоккея. Тут нет никакого преувеличения – не виноват же Виктор Блинов, что его дар по-настоящему был явлен миру всего на одном большом турнире – олимпийском 1968 года в Гренобле. Он провел его неровно, но ничуть не слабее, чем короли-оборонцы того времени, чьи имена были на слуху, и чья игра неизменно притягивала внимание. И Ян Сухи с Йозефом Хорешовски, и Леннарт Сведберг атаковать могли не хуже, чем защищаться – а может, даже лучше. И вполне справедливо директорат лучшим защитником турнира назвал Хорешовски, а журналисты в символическую сборную включили Сухи и Сведберга.
Блинов не был ярко выраженным атакующим защитником, но забросил четыре шайбы – столько же, сколько двое звездных чехословацких его коллег по амплуа, на высочайшем уровне проведя решающие матчи, и став пятым в составе олимпийских чемпионов по результативности. Но Витя был дебютант мирового хоккейного форума, у него было все впереди, как думали многие, и индивидуально его не отметили. Блинов никак не отреагировал, он даже вообще не поинтересовался, кого там назвали лучшим. Команда взяла тяжелейшее олимпийское золото, он стал чемпионом – этого было более чем достаточно.
…На этом олимпийском турнире, результаты которого шли и в зачет чемпионатов мира и Европы, у сборной СССР было не два, как обычно считается, а три решающих матча. Сборная перед Греноблем не выглядела непобедимой, у побед тоже может быть груз, а позади их было пять подряд, постепенно сходили ветераны, некоторая усталость чувствовалась. А сборная Чехословакии была на подъеме, состав подобрался здоровенный, жажда реванша гнала вперед, и в предпоследнем туре советской непобедимой команде только финишным спуртом удалось избежать разгрома от заклятых друзей – 4:5. Было бы еще хуже, если бы накануне проиграли шведам, можно было бы вообще остаться без медалей.
Тот матч с «Тре Крунур», а в чем-то и весь турнир, вытащила пятерка Виктора Полупанова, игру которой определял хоккейный гений Анатолий Фирсов, а тыл обеспечивали пятикратный чемпион мира Александр Рагулин и его напарник-дебютант Блинов. Отправленный тренерами к армейцам (спартаковское звено играло с привычными партнерами по сборной Давыдовым и Кузькиным) Блинов, впрочем, обеспечивал не только тыл. Признанный лучшим нападающим Фирсов обеспечил задел, отправив при счете 1:1 в ворота Лейфа Холмквиста вторую свою шайбу. А победная третья оказалась на счету Блинова, на 50-й минуте в большинстве расстрелявшего шведского вратаря после наигранной с Фирсовым комбинации (их «химию» особо отметил старший тренер Аркадий Чернышев). Счет стал 3:1, и знаменитый Сведберг успел только подсластить пилюлю в концовке. Так что даже после пощечины от чехословацкой сборной шансы на золото еще оставались. В последний день чехословаки не сумели справиться с давлением и свели вничью матч со шведами, а сборная СССР на крыльях такой невиданной удачи во встрече с канадцами отправила в ворота Кена Бродерика пять сухих шайб. Кто бы знал, что золотой олимпийский матч станет последней игрой Блинова в сборной СССР…
По возвращении молодого триумфатора подвозили в химкинскую «хрущевку» его великие партнеры-спартаковцы. По воспоминаниям Бориса Майорова Витю дома уже ждали традиционные собутыльники. Начиналось крутое пике, приведшее к июльской трагедии, потрясшей все советское хоккейное сообщество. Но еще был ренессанс – принявший «Спартак» по ходу сезона Николай Карпов, по его словам, уговорил потерявшего берега олимпийского чемпиона потерпеть без нарушений режима хоть немного и помочь команде, после чего пообещал внеочередной отпуск. Но в межсезонье сдержать Блинова шансов не было ни у кого.
… Он появился в «Спартаке» в середине 60-х – как-то внезапно, словно бы ниоткуда. Я по малости болельщицкого стажа не слишком разбирался в подробностях, но как поклонник красно-белых чувствовал что-то наподобие гордости – надо же, «Спартаку» с его совсем не звучной защитой теперь можно позавидовать! Наш Блинов на бедро берет армейских звезд, а стреляет вовсе как из пушки. И ему еще двадцати лет нет? Не может быть!
Да, великий Всеволод Бобров знал, что делает. Приняв «Спартак», он лепил команду, которая должна была не просто зарубаться с всесильным армейским клубом, но и побеждать его. Для этого Всеволоду Михайловичу нужна была глубина состава. Поэтому лично полетел в не чужой для него Омск за защитником-самородком по наводке омского тренера Владимира Кукушкина.
Владимир Игнатьевич знал, кого рекомендует. Поднимавший спорт в Омске по распределению из Москвы хоккеист и тренер вспоминал, что первым, кого в конце 50-х он постоянно видел на льду стадиона «Динамо», был Витька Блинов. Возглавив главную омскую команду «Спартак» в 1960-м, Кукушкин подтянул сначала Блинова, практически сразу переведя его из нападения в защиту, а потом уже его одногодка и закадычного дружка Юрку Шаталова.
Откуда все взялось? Да основном оттуда, из омского послевоенного детства. Образ жизни подразумевал дневать и ночевать на близлежащем от дома стадионе «Динамо», с передышками на кинотеатр, где крутила фильмы сестра. Общеобразовательная школа, естественно, тоже входила в распорядок дня, но больше как неизбежная помеха (не случайно в свой срок Витя сменил ее на вечернюю, где меньше мороки). Как ни странно, в футбол Витька играл плохо, да и в других спортивных играх не отличался. Зато для хоккея как будто родился – кто-то заметил, что катался лучше, чем ходил, на площадке мыслил ясно и четко, лидерство давалось естественно – как, впрочем, и все остальное, что было замечено еще первым тренером Михаилом Зайцевым.
В 16 лет Блинов вышел на лед против московского «Динамо», в восьмом по счету матче забил первый свой гол, всего за три омских «подростковых» сезона забросил 13 шайб, в 18 лет стал мастером спорта, чего многие добивались всю карьеру. В 18 же лет оказался в московском «Спартаке», в феврале 1965-го 19-летним дебютировал в сборной СССР в товарищеском матче против сборной Канады, весной впервые стал серебряным призером чемпионата страны, через два года – чемпионом страны, еще через год – олимпийским чемпионом.
Слухи о привезенном Бобровым каком-то необыкновенном защитнике по Москве разошлись быстро. Всеволод Михайлович таланты обожал и многое им прощал. Известен случай, когда на тренировке посланная Блиновым в сторону ворот шайба, пулей просвистев над защитным стеклом, разбила в «Лужниках» кресло. «Платить теперь придется», – проворчал, не скрывая удовольствия от произведенного эффекта, тренер. На льду Блинов освоился быстро, без скидки на юный возраст – как всю жизнь в элите играл.
Встречаются уникумы, которым шлифовка не особо и нужна. Совсем не гренадер, но резкий, ловкий, устойчивый, с такими сильными кистями, которые даны не каждому гимнасту. С детства схватывал все на лету –Вите Блинову достаточно было подсмотреть у кого-то из второй сборной Чехословакии, которая как-то наведалась в Омск, технику выполнения кистевого броска, и мир хоккея обрел оружие невиданной силы. Говорят, что «блиновская» скорость резинового снаряда была под 200 км в час, или даже выше. С примитивнейшими по сегодняшним меркам деревянными клюшками, которые он называл «батожками», и которые силы его рук выдерживали недолго – ломал до десяти штук за одну тренировку. Вратари тоже старались по возможности избегать обстрела по-блиновски – шайба пробивала амуницию, «я выл от боли», как свидетельствовал знаменитый Виктор Зингер. Уникальным броском достоинства Блинова-хоккеиста не ограничивались: он и в силовой борьбе был хорош, и комбинацию мог просчитать, и обводкой владел – сказывались полученные навыки нападающего.
…Вряд ли майоровско-старшиновским красно-белым удалось бы добраться до вершины весной 67-го, если бы феерическая пара защитников Блинов – Алексей Макаров не наколотила бы на двоих в сезоне 34 шайбы, ровно по 17 на брата. А вот в в сборной перед ним стояла могучая армейская стена. Рагулин, Иванов, Кузькин, Зайцев, Брежнев, Ромишевский плюс динамовец Давыдов – кого вытеснять? Блинов не горевал, считая, что его время обязательно придет. На разного рода неофициальных турнирах, включая Московский международный и канадский «Турнир столетия», он успешно подменял кого-нибудь из незаменимых, а на чемпионаты мира, начиная с 1965-го в Тампере – не брали, хотя в кандидатах каждый раз не просто числился, но и наигрывался. Перед Веной-1967 даже с постоянным партнером по «Спартаку» до последнего момента привлекался, но… Анатолий Тарасов, за кем было решающее слово в кадровых вопросах, предпочитал иметь дело с надежными, и мэтра можно было понять.
Перед Греноблем Тарасов «дал слабину», но с начала турнира прессовал Блинова по части соблюдения режима нещадно. И после матча со шведами с удовлетворением отметил, что вот Блинов «подрежимил», поэтому и сыграл здорово. Однако по другой версии, озвученной тренером Николаем Карповым, как раз накануне, измученный тарасовской опекой Блинов развязал, «высосав» литр (!) коньяка. Может, это сильное преувеличение, но Блинов действительно играл особенно раскованно и лихо, когда жил в привычном ритме –выпивать при малейшей возможности и постоянно, а потом вдвойне отрабатывать.
…Пить по-взрослому он начал лет с 15-ти, отнюдь не считая это какой-то аномалией, и тем более болезнью. Блинов вышел из среды, где пьянство было если не нормой, то вполне обыденным явлением. Отец-инвалид пил как сапожник – он и был сапожником, рабочее место находилось рядом со стадионом, сына за водкой отправлял сызмальства. С хоккеем выпивка оказалась в привычной органической, и до поры до времени непротиворечивой связке: чем он сильнее нарушал режим, тем яростнее тренировался и играл. Витя Блинов даже девушками не успел заинтересоваться – с собутыльниками, которые у него не переводились, ему было гораздо проще общаться. Особенно в Москве, где широкая и добрая его натура вне льда не находила иного выхода.
Он не буянил, не скандалил, не шатался по ресторанам, не попадал в неприятные истории (ну, под машину однажды угодил, но без особых последствий), не опаздывал на тренировки – по части отношения Блинова к своим непосредственным обязанностям у начальства претензий не было. Все знали про его пагубное пристрастие, но никто не знал, что с этим делать. Конечно, пытались воспитывать, но тщетно. Могла спасти семья, но устраивать личную жизнь он не спешил, надо было лечить, но куда его сдавать? Все понимали – сбежит хоть откуда, и еще по дороге выпьет. По части выпивки Витя Блинов, похоже, действительно был уникумом – не чуждый этому пристрастию великий нападающий Виктор Якушев после одной совместной посиделки обронил, что перед Блиновым он воробей.
Известный омский тренер Леонид Киселев, как-то переночевавший у Блинова на кухне в однушке в Химках, не без содрогания вспоминал, как знаменитый земляк под утро зашел на кухню «воды попить» и, открыв холодильник, одну за другой, прямо из горла, выдул две бутылки красного (кроме вина в холодильнике ничего не было), и спокойно пошел спать дальше. В отпуске счет мог идти не на бутылки, а на ящики, причем не только портвейна. Рассказы об алкогольных предпочтениях разнятся, но, похоже, по мере повышения материального благосостояния градус потребляемых в невероятных количествах напитков тоже повышался.
Очарованный игрой подопечного Бобров с горечью напишет в своей книге, что хоккеист Блинов был превосходный, а спортсмен никудышный. Собственно, в 22 года могучий сибиряк Витя Блинов стал, страшно сказать, почти инвалидом. Послеолимпийский широкий и жестокий загул по городам и весям, но в основном в родном Омске, сопроводился перенесенным на ногах инфарктом. Перед вылетом в Москву продолжил делиться счастьем февральского триумфа, угощал друзей и знакомых в шашлычной у аэропорта, чуть не опоздал на рейс, самолет уже выезжал на взлетную, пришлось заново подгонять трап, чтобы принять на борт олимпийского чемпиона.
Наверное, следовало встречать его скорой помощью, но Блинов даже обязательного медицинского обследования как-то сумел избежать – очевидно, не без оснований боялся, что не допустят к предсезонной подготовке, команда вот-вот должна была отправиться в Алушту. 9 июля сначала была тренировка на Ширяевке, потом баскетбол в спартаковском зале на Воровского. Прямо во время игры Витя Блинов ни с того ни с сего отдал пас сопернику, чуть позже вовсе отправил мяч в пустоту. Упал, из ушей и горлом пошла кровь, усилия клубного врача и подъехавшей скорой ничего не дали. От «Спартака» хоронили Витю капитан Борис Майоров и напарник Алексей Макаров.
Через тридцать с лишним лет имя Блинова в Омске присвоили спортивно-концертному комплексу. Первый предсезонный турнир его памяти прошел еще в 1982-м году, традиционным мемориал стал с 1987 года. Помнят Виктора Николаевича, ну а как иначе? Другого такого нет и не будет.
Досье
Виктор Николаевич Блинов
1.09.1945, Омск – 9.07.1968, Москва. Советский хоккеист, защитник, заслуженный мастер спорта (1968).
В Зал славы отечественного хоккея введен в 2014-м году.
Карьера игрока. 1961-1964 – «Спартак»/«Аэрофлот» (Омск), 1964-1968 – «Спартак» (Москва).
В чемпионатах страны – 190 матчей, 42 гола. В сборной СССР – 35 игр, 12 заброшенных шайб. На олимпийском турнире – 7 матчей, 4 гола и 2 передачи.
Достижения. Олимпийский чемпион и чемпион мира 196. Чемпион СССР 1967, серебряный призер 1965, 1966, 1968. Финалист Кубка СССР 1967.
