Новости

Не любил Михаил Иосифович хоккей с шайбой или, как в первые послевоенные годы его называли, канадский хоккей. Развернутых комментариев на эту тему великий игровик и не менее великий тренер не оставил, но все было и так ясно. Это, однако, не означает, что мы можем проигнорировать первого чемпиона СССР по хоккею с шайбой, фигуру грандиозного масштаба только из-за того, что игра ему не понравилась

Общаясь с ним сорокалетним, трудно было заподозрить в обаятельном и доброжелательном человеке прежнего «хулигана номер один» советского хоккея. Да если он и был «хулиганом», то от силы два-три года, не больше. Но одновременно Борис Александров был едва ли не главной надеждой советского хоккея, чуть ли не прямым наследником Валерия Харламова.

Встречаются в этой жизни натуры незаурядные, которым будто на роду написано прожить ярко, но недолго. Судьба паренька с ленинградской окраины Вячеслава Солодухина именно так и сложилась, что вроде бы дает повод рассказать о ней, выбивая у читателей слезу, но лучше постараться этого избежать.

О Юнусове в Башкортостане (и не только там) вспоминают тепло,  как будто на душе светлеет, когда говорят об нём. Это не натужные попытки как можно лучше представить образ человека, ушедшего из жизни десять с лишним лет назад, это совершенно искренние слова, за которыми стоит огромное уважение к личности большого хоккеиста и тренера.

Снайперский талант Александра Мартынюка никем не оспаривается, а что касается общего уровня, то здесь оценки разнятся, и вообще они гораздо скромнее. Конечно, трудно было быть звездой в «Спартаке» легендарной 10-летней эпохи – с середины 60-х до середины 70-х.

Если в Самаре возьмутся за восстановление одного из старейших городских стадионов на улице Буянова, то в его новый облик отлично впишется скульптурная композиция «Братья Жибуртовичи». На пешеходной Ленинградке стоит трехметровый дядя Степа, на Набережной красноармеец Сухов, на Некрасовской Йозеф Швейк, так почему не быть на «Буревестнике» (бывшем «Спартаке») прославившей Самару реальной четверке?

Не усидел он долго дома после того, как решился, наконец, завершить карьеру. Как ни любил семью, от хоккея оторваться не мог, при всей занятости бытовыми вопросами без привычного дела мучился. И, когда поступило приглашение из Ярославля, все-таки решился продолжить – уже, естественно, в качестве тренера.

Сибирскому самородку самой судьбой был уготован, прямо сказать, невеликий выбор – сгореть тихо, или сверкнуть, сгорая. Третий путь, судя по всему, ему даже не приоткрылся – во всяком случае ничто не указывало на то, что он может его найти.

«Это который Васильев? Тот, который  в середине 90-х сборной руководил?». Да тот Васильев, тот — Владимир Филиппович.

«Великих вторых» в эпоху Владислава Третьяка  много  быть не могло – если  по большому счету, то из постоянных в сборной был  Сидельников, следом Мышкин, остальные, в чем-то не менее талантливые, остались разовыми дублерами. Так судьба распорядилась, которая применительно к Саше Сидельникову оказалась не слишком милостлива.

Появление Вити Ярославцева в числе участников чемпионата мира-1967 в Вене было праздником для всех спартаковских болельщиков. Давненько в сборной СССР не появлялось молодых ребят из стана красно-белых, а тут в кои-то веки армейско-динамовский тренерский дуэт привлек сразу двоих – Ярославцева и Александра Якушева.

Есть люди таланта ровного, всеми признанного, а есть таланты резкие, и даже с зазубринами. Юрий Моисеев действительно был именно резко талантлив – и как игрок, и как тренер. В обеих ипостасях Юрий Иванович воплотил себя, пожалуй, в равной степени, был фигурой заметной, но далеко не первого ряда.

Он не успел постареть, да не очень-то и торопился. Не то чтобы совсем не замечал своего возраста – так не бывает, просто старался не обращать на него внимания, что у Виктора Григорьевича получалось отменно, причем без всяких усилий с его стороны.

Уйдя из жизни десять с лишним лет назад, Виктор Васильевич Тихонов оставил потомкам свободную  возможность оценивать и его творческое наследие, и его вклад в развитие отечественного хоккея, и саму его личность – одновременно цельную и противоречивую.

Гениальность Владимира Крутова неоспорима даже с поправкой на время, не очень удачный финиш игровой карьеры, и прочие сомнения, ставящие знак вопроса после слов «лучший левый крайний нападающий отечественного хоккея всех времён».

К первому ряду игроков Николай Маслов не относился, но хоккейный мир не только на звездах держится. Есть же еще вклад в развитие хоккея в конкретном регионе, подтвержденный хотя бы тем, что в Санкт-Петербурге проводятся традиционный юношеский мемориал Николая Евгеньевича Маслова и даже ветеранский турнир по двум возрастным группам.

Виктор Борисович Кузнецов знал себе цену – иначе, наверное, повесив коньки на гвоздь, согласился бы на первое же предложение пойти в помощники, что было бы естественно.

Александр Карповцев мог бы считаться самым титулованным российским хоккеистом 90-х, если бы попал в состав золотой олимпийской команды образца 1992 года.

Любимцами публики далеко не всегда становятся самые результативные, самые мастеровитые, самые титулованные и вообще самые яркие игроки, это категория не из абсолютных, и порой объяснение, почему предпочтение отдается тому или иному хоккеисту, простым не бывает. Случай Павла Лазарева, которого обожали челябинские болельщики – именно из таких.

Представление об Игоре Ромишевском исключительно как о классическом представителе тарасовской «системы» и первом обладателе негласного звания «второго вратаря», конечно, страдает некоторой односторонностью – если не знать, что предшествовало его самой удачной пятилетке, совпавшей, так уж получилось, с завершением не такой уж долгой карьеры.

По мере приближения к рекорду каждый шаг Александра Овечкина –  в топ-пять мировых новостей, и планетарный масштаб ожидаемого события никого не удивляет. Про местные рекорды и местных рекордсменов вспоминаем редко, только по особым случаям, и это тоже понятно, хотя и немного обидно. А между тем сегодня ровно сто лет со дня рождения Алексея Гурышева – первого в истории отечественного хоккея снайпера-рекордсмена, хоккеиста уникального, много добившегося, но оставшегося немного в тени даже по ходу свой долгой карьеры.

Первое олимпийское золото отечественного хоккея в Италии-1956 было добыто усилиями всей советской команды, но гол динамовского нападающего Юрия Крылова в решающем матче с канадцами занимает в олимпийской хоккейной эпопее особое место.

По поводу фамилии Владимира Анатольевича шуток хватало, особенно после матчей с непосредственным присутствием однофамильца в правительственной ложе.

Судьба Виктора Хатулева идеально встраивается в модные нынче на ТВ истории об участи погубленных больших талантов, и даже на их фоне поражает своей драматичностью и даже трагизмом, если брать ранний финал жизненного пути.

Тренеры позвали на разговор, 22-летний Володя Астафьев  догадывался, зачем. Шло лето 1972-го, сборная в Архангельском готовилась к неизведанному, но в штатном режиме. Разговор обещал быть трудным для обеих сторон. Для него подобные беседы были в новинку, но он и предполагать не мог, что во многом от результата зависит его пусть не судьба, но карьера – точно.

30 января исполнилось 95 лет со дня рождения легендарного вратаря Николая Пучкова.

Прозвище, конечно, канадцы придумали, на это они большие мастера. И в ходу «Иван Грозный» было больше в Канаде - известнейший телекомментатор Озеров чуть не попал впросак, когда канадский коллега во время чемпионата мира в Стокгольме спросил, как поживает Иван Грозный. Николай Николаевич попытался объяснить, что царь давным-давно умер, но тут и последовало разъяснение, что вопрос касается Ивана Трегубова, которого в Канаде «Грозным» прозвали  еще в 50-х.

Жизнь одного из лучших центрфорвардов отечественного хоккея четко разделилась на две половины – почти равные по количеству лет, 27 и 25, и совершенно разные по «наполнению». У многих знаменитых хоккеистов происходило практически то же самое после завершения карьеры – реальность поворачивалась совсем другой стороной, однако история Александра Альметова выделяется даже на этом фоне.

Среди хоккейных первопроходцев встречались и другие обладатели необычных имен, особенно популярных в первые годы советской власти, но на весь отечественный хоккей у нас один Револьд, что означает как «революционное дитя», так и «революционное движение». Если бы наш особый интерес сводился к имени, то, вспоминая Револьда Александровича Леонова, можно было, наверное, ограничиться короткой биографической справкой.

Приходил он в хоккей восторженным юношей (на редких групповых снимках обязательно улыбается), в «бесформенную» эпоху, когда уже встать в ворота по сути беззащитным могло считаться подвигом. А уходил человеком с грустными глазами, которые за десять лет повидали многое, чего иные не увидят и за всю жизнь.

Он бы мог сказать «Вспоминайте меня весело, как-никак, юбилей!». И в самом деле, много мы видели Наильича мрачным и даже просто не в настроении? Да почти и не видели. И не слышали, потому что у микрофона не позволял он себе транслировать уныние, даже если игра, случалось,  откровениями не блистала.

Ему было 49 лет, когда устремившаяся ввысь карьера могла на пике и прерваться, причем очень легко. Борис Кулагин, триумфатор чемпионата СССР с «Крыльями Советов», принял сборную страны из рук самого Всеволода Боброва, и первым же испытанием должна была стать суперсерия номер два – со сборной Канады, составленной из игроков альтернативной НХЛ лиги – ВХА.

Он с нуля создал феномен «Химика», который некоторое время базировался в Москве, удивительной и «жертвенной» команды подмосковного рабочего городка. Удивительной – потому что ее боялись все без исключения столичные гранды. «Жертвенной» – потому что гранды беззастенчиво и вроде как с полным правом «Химик» и грабили, чуть ли не каждый год. А Эпштейн снова и снова их обыгрывал.

Волковых много. В начале 60-х в советском хоккее их было двое – динамовец Юрий и армеец Леонид. В те годы в составе сборной СССР порой на лед выходили и двое Зайцевых, но чаще в одной форме можно было увидеть все-таки Леонида и Юрия. Это сюжет интересный, не без внутреннего драматизма, и не без знаковых отцеплений, самое известное из которых – отбор перед олимпийским турниром-1964 в австрийском Инсбруке.

В тот год ему должно было исполниться 37. Он был на распутье. Позади были полтора десятка сезонов в НХЛ, репутация большого мастера не пострадала ни в одном из клубов после десятилетия в «Анахайме», до тысячи матчей не дотянул совсем немного, остановившись на отметке «979» – а это показатель гроссмейстерский.

И не скажешь ведь, что Дмитрий Матвеевич Уколов забыт – именной стяг под номером 4 имеется, при случае вспоминают в числе первых чемпионов мира и олимпийских чемпионов, но именно что в числе, особо не выделяя, а все публикации в основном касаются последних, не очень радостных лет жизни одинокого пенсионера, которого даже хоронить три недели было некому.

Льва Ивановича не включают в хоккейные энциклопедии, и о его короткой хоккейной карьере вспоминают редко, обычно ограничиваясь «а вы знаете, что Яшин был еще и хоккейным вратарем?». Но… Три года – большой срок. Серебро и две бронзы чемпионата СССР, пусть даже в роли дублера Карла Лиива – серьезное достижение.

Защитник номер два в истории отечественного хоккея (кто проходит под номером один, объяснять, полагаю, не надо), не был обделен наградами и вниманием. Но, учитывая вклад Валерия Васильева, наград и внимания могло быть и побольше.

Взгляд у него был не то чтобы суровый – скорее, строгий. Этот взгляд знали и его партнеры по «Крыльям Советов», и подопечные по «Локомотиву», и талантливейшая молодежь советских времен, и вольница челябинского «Трактора» середины 70-х, и вообще все советско-российское хоккейное сообщество на протяжении как минимум полувека. Взгляд Анатолия Михайловича Кострюкова я и на себе почувствовал, когда мы встречались в начале нулевых и проходились по событиям разнообразной и насыщенной его жизни.

Два золота чемпионата мира для игрока не из столицы в советское время можно было смело считать высочайшим достижением, но Валерия Никитина ценили не только за это. Специалисты и некоторые болельщики со стажем до сих пор считают Валерия Александровича одним из лучших игроков отечественного хоккея за всю историю.